Автор: Денис Янченко, кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры истории России с древнейших времен до XX века (Институт истории) СПбГУ.

Экономические и финансовые предпосылки Русской революции: новые подходы российских ученых и новые оценки

Период «великих потрясений» 1914-1921 гг., включая Первую мировую войну и последовавшие за ней Великую российскую революцию и Гражданскую войну, стал в целом временем крупнейшей экономической катастрофы в истории Европы в XX в. Как отмечают современные исследователи: «в царской России рухнула вначале не армия, а тыл, не выдержавший перегрузок военного времени… Власть не сумела наладить контакт с обществом, ограничиваясь полумерами в деле государственного регулирования экономики и снабжения населения и армии продовольствием» .

В конце 1980-х – начале 2000-х гг. на новой источниковой базе начинают создаваться как обобщающие исследования, охватывающие широкий исторический период с XVII в. до современности, так и специальные работы по теме доклада. Переосмысливается комплекс известных источников. Публикуются не испорченные цензурой мемуары деятелей правительственного лагеря, русских консерваторов, либералов, революционеров. При этом российские исследователи не забывают огромного наследия советских ученых , внесших вклад в разработку этой проблемы.

Насколько важен был экономический фактор при крушении старой России в 1917 г.? Не все историки связывают российскую революцию исключительно с военными тяготами. Интересна недавно опубликованная работа российского историка А. Маркевича и британского исследователя М. Харрисона «Первая мировая война, Гражданская война и восстановление: национальный доход России в 1913-1928 гг.» . Исследователи считают: «Российская империя гораздо лучше справилась с задачей мобилизации экономики, чем утверждалось в опубликованных ранее работах. Таким образом, положение России в период Первой мировой войны было… не таким плохим, как принято считать» . Так ли это было на самом деле? По их наблюдению, в 1914-1918 гг. страна с самой большой в мире территорией и четвертой по размеру экономикой была низведена до уровня, невиданного в Европе со времен Средневековья.

Реальный ВВП России на душу населения к 1917 г. был ниже уровня 1913 г. примерно на 18%, причем до 1916 г. снижение не превышало 10 % (этому способствовал отличный урожай 1915 г.). Если сравнить российскую экономику с экономикой других континентальных стран, участвовавших в Первой мировой войне, то степень понесенного ими урона сопоставима. Накопленный спад ВВП за 1914-1917 гг. в Германии составил более 20%, в Австрии – свыше 30%, а в среднем по континентальным воюющим державам – 23%. Сходная динамика экономического спада у континентальных держав связана с чрезмерной долей натурального сельского хозяйства и свертыванием рыночных механизмов снабжения населения . Да, урожай 1915 г. был высоким, но противоречивость действий властей и заторы на железных дорогах расстроили частную торговлю. Современные историки сходятся во мнении, что до февраля 1917 г., правительству удавалось тормозить экономический коллапс и обеспечивать военные действия.

Среди хозяйственных неурядиц на первое место сегодня справедливо выдвигают продовольственный вопрос, обостренный неурожаем 1916 г. С началом войны Россия резко сократила экспорт зерна, значительная часть которого раньше шла в Германию. Армия снабжалась за счет казенных поставок (в 1916 г. они достигали уже 45-50% товарного зерна) . Уже в октябре 1915 г. 500 городов (из 784 в стране) заявили о нехватке продуктов. При общем падении покупательной способности рубля зерно превращалось в валюту, которую производители – помещики и крестьяне не спешили продавать. Власть оказалась перед необходимостью ввести казенные заготовки не только для фронта, но и для тыла. Это означало, что вместо 343 млн. пудов в 1915/1916 сельскохозяйственном году в следующем необходимо было закупить 1106 млн. пудов . С зимы 1915 г. при закупках для армии были введены «твердые цены», впрочем, на уровне рыночных. Они стали толчком для спекуляций в тылу. 8 сентября 1915 г. Совет министров принял решение ввести твердые цены на все закупки, повысив их по сравнению с предыдущим уровнем на 11-23%. Это было ниже установившихся цен и невыгодно производителям зерна .

В августе-сентябре 1916 г. заготовки резко упали в абсолютных цифрах, а с октября колебались в пределах прежних объемов, теперь намного меньше требуемого . Организационные меры, предпринимаемые Советом министров в рамках работы Особых совещаний не дали желаемого эффекта. При этом, закупки продовольствия для армии были единственным ассигнованием для сохранения сельскохозяйственного производства .

Чрезвычайные условия войны, нехватка продуктов и расстройство транспорта побуждали ограничить свободу хлебной торговли путем централизации и государственного регулирования. Эти меры уже приняли воюющие страны, в частности Германия, Австро-Венгрия и Франция. В России идея хлебной монополии родилась ещё до революции в кругах Земгора (Главного по снабжению армии комитета Всероссийских земского и городского союзов). Временное правительство 25 марта 1917 г. издает постановление «О передаче хлеба в распоряжение государства и о местных продовольственных органах» . В отличие от деятелей Петроградского Совета, веривших в близкую победу государственной организации над миллионами собственников и ратовавших за хлебную монополию министр земледелия А.И. Шингарев видел в ней лишь временную вынужденную меру . Все запасы хлебов, включая будущий урожай 1917 г., объявлялись собственностью государства, за вычетом необходимого для питания и хозяйственных нужд владельцев. Хлеба подлежали принудительному отчуждению через местные продовольственные комитеты по твердой цене, установленной в зависимости от условий урожая и уборки, разной для губерний. Так хозяин хлеба из владельца превратился в хранителя, несущего гражданскую и уголовную ответственность за сохранность. Утаенные запасы изымались по половинной цене.

Закон 25 марта 1917 г. не предусмотрел запрещения продажи хлеба до взятия на учет (запрещался лишь залог). Через эту лазейку хлеб потек в руки мешочников, которые к концу года стали главными «кормильцами» горожан . Валовой сбор хлебов в 1917 г. оказался ниже среднего. Существенные сбои в работе транспортной системы связывали руки правительству, дробили единый национальный рынок, разъединяя производителей и потребителей, препятствовали подвозу продовольствия в города и армию, и промышленных товаров в деревню.

Война с самого начала нарушила сложившиеся производственные, финансовые и торговые связи – международные, региональные, отраслевые. Итоги первых месяцев военного противостояния нанесли серьезный ущерб российской банковской системе. Прервались финансовые связи российских банков с немецкими и австрийскими. Неприятности последовали и с другой стороны — со стороны партнеров императорской России по военному блоку. Введенный французским правительством мораторий на выплаты по вкладам оказался достаточно чувствительным . Для Российской империи, как впрочем, и для других воюющих стран, разрыв финансовых связей обернулся инфляцией, обрушением рынка ценных бумаг, нарушением коммерческого банковского кредита. Присутствие западноевропейского капитала в банковском секторе и в промышленности характеризуют следующие цифры: в 1917 г. около 2,5 миллиардов вкладов в российское промышленное производство составляли западные инвестиции, из которых: 31% - приходился на Францию; 24% - на Великобританию; 20% - на Германию; 13% - на Бельгию; 5% - на США. Отказ со стороны западных союзников в кредитовании по довоенному курсу рубля к фунту стерлингов после 1915 г. провоцировал бюджетный дефицит и усиливал инфляцию. В годы войны цены выросли в 4,5 раза, что было самым высоким показателем в Европе, годовой бюджет страны увеличился с 3,5 до 9 млрд. рублей при постепенном сокращении золотого запас с 1,3-1,6 млрд. до 1 млрд. к началу 1917 г.

Население постепенно переставало верить в русскую финансовую систему. В условиях фактической отмены золотого стандарта в конце 1914 г. её кризис был очевиден. Из 6 внутренних займов царского правительства только 3 можно признать успешными. Их реализация была направлена на нивелирование инфляции. Даже высокий процент доходности этих ценных бумаг и широкая пропагандистская кампания не имели эффекта. В 1915 г. из обращения исчезает серебряная монета. На международных рынках русский рубль становится объектом финансовых спекуляций, как со стороны союзников, так и со стороны противников. В таких условиях Российской империи довольно трудно было сохранять по отношению к странам Запада позицию равноправного партнера. Без кредитов поддерживать устойчивый курс рубля было проблематично. Именно поэтому к российским железным дорогам, включая Транссибирскую магистраль, проявляли исключительный интерес американские монополии. Русское золото становилось гарантией английских заказов. В 1917 г. в отличие от императорского Министерства финансов, Временному правительству подобные гарантии западные союзники предоставлять не спешили .

Денежная эмиссия и конверсия производства приводили к обесценению денег и росту цен на товары. Дороговизна была не просто приметой военного времени, а приобрела всеобщий характер. В первую очередь цены росли в крупных городах. Борьба с инфляцией требовала разработки политики правильного ценообразования. В основном применялся метод введения предельных цен, а когда он окончательно перестал срабатывать, обратились к реквизиции продовольствия и сырья. Программа разумных инвестиций была разработана с большим опозданием – в 1916 г., когда кризисные явления стали необратимыми. К тому же Россия так и не перешла на карточное снабжение, подобно другим воюющим странам.

Налоговая система во многом сохранила архаизм, так как ее стержень по-прежнему составляли косвенные налоги. Повышение всех налоговых ставок создавало в обществе дополнительное социальное напряжение. Этатизм власти так и не распространился на введение новых казенных монополий (табачной, спичечной), что усиленно рекомендовали сделать известные русские ученые-экономисты. Такие начинания частично осуществились после Февральской революции . В военные годы косвенное обложение продолжало оставаться самой динамичной частью налоговой системы и увеличилось на 570 млн. руб.

Исследования, как советские, так и современные показали обеспокоенность и недовольство российских деловых кругов накануне революции. Замедленный рост добычи минерального топлива, выплавки черных и цветных металлов не соответствовали потребностям растущей обрабатывающей промышленности. Падение на фоне роста общей численности рабочих удельного веса квалифицированных рабочих кадров; сокращение железнодорожных заказов и слабое состояние станкостроения – все эти «болевые точки» российской промышленности стали причинами постоянных сложностей функционирования экономики и нарастания кризисных событий в стране .

Резко сократился импорт важнейших видов промышленной продукции, особенно машин, станков, заводского оборудования, а также минерального топлива, металлов, сырья для текстильной промышленности и т.д. Несмотря на противодействие властей, предприятия вынуждены были закупать продукцию противника через нейтральные страны, такие как Швеция. В равной степени этот процесс затрагивал и Германию – основного торгового партнера России до войны.

В бюджетной политике в 1914-1917 гг. основным новаторством стало образование военного фонда, из которого поступали ассигнования на боевые действия и прочие военные расходы, инвестиции на содержание предприятий по выпуску оружия и строительство новых казенных военных заводов. Проблема военного фонда состояла в том, что он контролировался чиновниками разных ведомств, что затрудняло структурирование бюджета , настораживало предпринимательские круги. Общественный контроль в виде Государственной Думы мог контролировать только 300-400 млн. из всего бюджета империи, а помимо Министерства финансов в распределении заказов напрямую участвовали заинтересованные представители предпринимательства и чиновники . В результате на организации производства и получении заказов сказывалась практика ценообразования на частных предприятиях. Зачастую разница в ценах между казенными и частными заводами при выполнении заказов на одни и те же предметы вооружения и снаряжения составляла почти 100%. Это объяснялось несколькими факторами. Несомненно, имело место стремление предпринимателей максимизировать свою прибыль, что дало повод властям и прессе развернуть широкую кампанию по обвинению буржуазии в наживе и недостаточном патриотизме. Но все же, принципы ценообразования и финансово-производственной отчетности у частных и казенных предприятий изначально были несопоставимы .

В цену выставляемую частными контрагентами, помимо собственно стоимости изделия закладывались расходы на переоборудование предприятий; на банковские гарантии при заключении контрактов, авансирование платежей за сырье и топливо, которое вследствие дефицита рынка постоянно приходилось искать, зачастую переплачивая; и риски, связанные с возможным прекращением военных действий и соответственно с поступлением новых заказов. Военное министерство не всегда учитывало эти обстоятельства, а экспертных структур, типа смешанных третейских учреждений, действовавших в Англии, в России не было.

В целом влияние войны на состояние российской промышленности накануне революции было неоднозначным. Железнодорожная сеть не могла удовлетворить потребности фронта и тыла в связи с резко выросшими масштабами перевозок. Массовые мобилизации рабочих также не могли не сказаться на работе предприятий. Многие из них лишились до 30-40% рабочей силы. Потеря таких промышленно развитых регионов, как Польша и часть Прибалтики, дававших 17,4% общероссийской промышленной продукции, производственный паралич западных прифронтовых губерний серьезно сказались на военно-экономическом потенциале страны. В целом, к 1917 г. удалось компенсировать потерю оккупированных регионов. Пик производства вооружения был достигнут в 1916 г. без наиболее развитых в части машиностроения областей империи. Война дала импульс становлению новых производств и отраслей: авиа- и автостроению; развитию средств связи; химической промышленности, металлургии и металлообработки. Металлообрабатывающие и машиностроительные заводы оснащались современными станками, более мощными и экономичными силовыми установками, внедрялись новые технологии, большое распространение получала серийная, поточная организация производства. Наметились тенденции к перемещению предприятий ближе к источникам сырья, топлива, рабочей силы, что меняло картину промышленного районирования. Активизировался процесс концентрации и централизации производства и капиталов.

Наряду с этим война оказала существенное влияние на структуру промышленности, усилив дисбаланс в развитии ее важнейших отраслей, который был и в предвоенные годы. Производство транспортных средств, сырьевая и топливная база не обеспечивали потребности армии и тыла. Вместе с производствами, заметно прогрессировавшими в темпах и объемах выпуска продукции, к которым относились предприятия, задействованные в работе на оборону, ряд отраслей, связанных с частным рынком, городским и сельским населением, в годы войны стагнировали и даже деградировали. К концу войны характерной чертой состояния ряда важных отраслей стал износ основных фондов, обгонявший процесс их обновления.

Попытки властей привлечь через кооперацию, земские и городские общественные учреждения мелкую кустарно-ремесленную промышленность

к изготовлению обмундирования для армии и продукции для населения (простейших орудий, машин для сельского хозяйства), сооружение мельниц, организация небольших предприятий для переработки пищевых продуктов) проблему решить не могли . Происходило постепенное накапливание кризисных явлений в промышленности, подрывавших основы всей российской экономики. Явное расхождение наблюдалось между интересами промышленного сектора экономики, который в годы войны в аграрной стране стал сужаться, и сельским хозяйством, своей массой и «архаикой» подавлявшем ростки капитализма западного типа.

Серьезные изменения происходили и в психологии русского рабочего. Традиционно основу российского промышленного производства составляла артель. На артельных началах создавались небольшие предприятия, работающие в сфере строительства, в металлургии, сельском хозяйстве, в горной и добывающей промышленности. В условиях войны ускоренное развитие капитализма западноевропейского типа разрушало партнерские отношения. Они заменялись отношениями «руководитель – подчиненный» . Вместе с новыми технологиями ценности индустриального общества проникали в пространство российской традиционной экономики . На уровень квалификации и нравственных качеств рабочих, пришедших на предприятия в годы войны, поступали массовые жалобы от их соратников по цеху, и от предпринимателей.

Органам чрезвычайного управления экономикой в годы Великой войны (Особым совещаниям) и в советской и в современной российской историографии уделено достаточное внимание . В целом, их деятельность лишь частично способствовала мобилизации ресурсов России в 1915-1917 гг. Хотя большинство в них составляли представители общественных и деловых кругов, решающий голос оставался у председателей министров. К тому же члены Государственной Думы, вошедшие в Совещания, быстро заразились ведомственными пристрастиями . С участием депутатов влияние ведущих финансово-промышленных групп на экономическую политику правительства, разумеется, возросло, но в целом структура исполнительной власти оказалась ещё более усложненной и раздробленной. Система четырех Особых совещаний могла до известной степени функционировать при политической однородности кабинета, единомыслии министров и представителей общественных организаций – военно-промышленных комитетов. Усиление общественного контроля над экономикой в планы Николая II и его окружения не входило.

Сам по себе экономический фактор нельзя считать достаточным для объяснения того, почему в России первой из стран Европы произошла революция в ходе самой войны. Противники имели военные потери, испытали экономический спад и дефицит продовольствия не меньший, чем Россия. Очевидно, что революция была следствием не только глобальных экономических предпосылок, ухудшения условий жизни населения,  но также снижения уровня образования, падения морально-этических норм.

Экономический фактор сыграл важную роль в нарастании социального конфликта в России, как до Февральской революции, так и особенно при Временном правительстве. За 1914-1917 гг. значительно ухудшилось качество питания жителей тыла и соответственно состояние их здоровья, социальные настроения. Сформировался конфликт между городом, нуждавшимся в хлебе, и деревней, хлеб не дававшей. Реальная заработная плата не перекрывала роста цен на основные продукты питания и предметы первой необходимости. Сокращение потребления в военное время влекло снижение жизненного уровня. Трудности военного быта служили благоприятной почвой для массовых протестных движений, которые в итоге завершились Февральской революцией. В результате петроградские события февраля 1917 г., что ярко прослеживается в мемуарах современников, получили поддержку почти всех слоев общества.

Политика Временного правительства и экономическая катастрофа лета-осени 1917 г. расчистила большевикам путь к власти, а их собственные хозяйственные меры привели к обрушению прежней системы и громадному падению национального дохода. К 1917 г. выпуск промышленной продукции на душу населения сократился по сравнению с 1913 г. на 20 %, а за два последующих года, 1917-1918, упал на 50 %. Национальный доход на душу населения за 1913-1921 гг. сократился более чем на 60 %. Агрессивная политика большевиков в итоге нанесла экономике страны больший ущерб, чем собственно военные столкновения .

Три важные особенности экономического развития дореволюционной России отмечались лидерами большевиков как основа будущей организации народного хозяйства в условиях «социалистического строительства». Первая заключалась в определенной степени монополизации частной промышленности, которая, как полагали, подготовила обобществление и национализацию крупной и средней индустрии, её функционирование как государственной в послеоктябрьский период.

Вторая особенность – регулирование экономики со стороны государства посредством различного рода комитетов, совещаний, советов экономического характера. В восприятии участников событий организация управления промышленностью после победы Октября («главкизм») связывалась и с этими органами регулирования экономики России военного времени, и с заимствованием новой властью идей организации германских центров управления военной индустрией.

Третья особенность – поддержание и развитие одного из ведущих укладов народного хозяйства, где роль государства приобрела всеобъемлющее значение и где понятие рыночных отношений и прибыли почти ничего не значили – централизованного казенного хозяйства. Оно стало главнейшей материальной предпосылкой будущего государственного сектора советской экономики и той моделью экономического развития, которая отражала политические цели и интересы новой власти .